Политэкономия позднего Путина
| 19:37 | ||
Интриги добавил глава Института современного развития Игорь Юргенс. «Предположим, что Путин выигрывает, — сказал Юргенс на заседании Экономического клуба ФБК. — Создает кабинет, в котором Медведев, Рогозин, Сечин, Сурков. Тогда через два года наша экономика на скорости 140 километров в час ударяется в стену». Напомним, Дмитрию Медведеву был предложен пост премьера в случае победы Путина на президентских выборах, и Медведев согласился. Однако он все еще в должности и по-прежнему возглавляет попечительский совет ИНСОРа. Еще осенью Игорь Юргенс говорил, что единственное спасение России от коллапса — второй президентский срок Медведева. Теперь, по его мнению, назначение действующего президента на премьерский пост как раз и ведет к коллапсу. Но есть спасение. Оно так великолепно, что мы вынуждены привести обширную цитату: «Премьером оказывается Кудрин. Иностранные инвесторы в восторге. Макроэкономическая стабильность соблюдена. Кудрин начинает аккуратно и небольно подрезать 20 триллионов военного бюджета, снижать индексацию пенсий и раздутых военных зарплат. Происходит приватизация существующих монополий — как сырьевых, так и транспортных. Объявляется прорывной проект по созданию параллельного, частного "Газпрома”. И тогда страна обгоняет уже в этом году по своему росту Бразилию и становится интеллектуальным лидером БРИКС». Да, надо добавить, что прорывной проект с частным «Газпромом», по Юргенсу, это слияние активов Геннадия Тимченко с «НоваТЭКом» и «Сибуром». (Цит. по Slon.ru и «Независимой газете».) Бесхитростный лоббизм мирно соседствует с планом спасения отечества. Итак, часть российской политической верхушки выражает свое несогласие с экономической программой основного кандидата в президенты. Лидером этой группы — неважно вольно или невольно — оказывается Кудрин. Новое у Путина Статья Путина в основном суммирует вещи, которые он уже высказывал в том или ином контексте. О реиндустриализации и о 25 миллионах новых рабочих мест премьер говорил еще весной. В течение последних нескольких лет он призывал не забывать о традиционных отраслях промышленности в процессе модернизации. Некоторые элементы предложенной политики, например ускоренное развитие фармацевтики, уже реализуются. Новое — в двух вещах. Первая — интонация премьера. Традиционно Путин нечасто снисходит до публичного объяснения своих действий и стоящей за ними логики. В новом же тексте заметно желание объяснять подробно и настойчиво. Премьер написал, почему мы вступаем в ВТО: из-за зависимости от экспорта и импорта. И хотя дальше следует ортодоксальная фраза о вреде «чрезмерного протекционизма», в тексте сквозит отношение к вступлению как к вынужденному шагу. Он вернулся к обсуждению «дела ЮКОСа» и политики концентрации сырьевых отраслей в руках государства: «Мы столкнулись с настойчивыми попытками продать за рубеж ключевые активы. Сохранение в частных руках нескольких человек стратегических ресурсов страны в перспективе пяти-десяти лет означало, что контроль над нашей экономикой будет осуществляться извне». Он изложил свою позицию по государственным корпорациям и вертикально интегрированным промышленным холдингам. Цель состояла в том, чтобы сохранить оставшийся в «интеллектуальных отраслях промышленности» потенциал, и эта цель достигнута. Государство не вытесняло частный капитал в этих отраслях, потому что частной инициативы в них просто не было. Премьер признал, что пока не доволен результатами работы госкорпораций, и предложил провести «аудит жизненности каждого такого проекта». Появилась у Путина и новая, свободная от ностальгии по СССР, трактовка экономической интеграции на постсоветском пространстве — она нужна для расширения рынка сбыта для компаний интегрирующихся стран; можно догадаться, что больше всех выиграют российские компании. Вторая — неожиданно подробное высказывание о деловом климате и коррупции. Раньше премьер в этом контексте ссылался на то, что предприниматели сами дают взятки, или трактовал коррупцию в сугубо уголовном ключе. Сейчас он написал о ней как об одном из главных препятствий экономическому развитию. Слова «системная коррупция» раньше из уст премьера не звучали. Более того, он признал за собой и своей командой часть ответственности за плохой деловой климат в стране: «Во многом такая ситуация (низкая инвестиционная привлекательность России, отток капитала. — "Эксперт”) — следствие наших действий в конце 1990-х — начале 2000-х годов». А именно — следствие противостояния между государством и олигархами. «Мы должны изменить само государство, исполнительную и судебную власть в России, — пишет Путин. — Демонтировать обвинительную связку правоохранительных, следственных, прокурорских и судебных органов. Исключить из уголовного законодательства все рудименты советского правосознания, все зацепки, которые позволяют делать из хозяйственного спора уголовное дело на одного из участников. Все экономические дела должны перейти из судов общей юрисдикции в арбитражные суды. Надо вместе с экспертным сообществом, с судьями, с предпринимателями публично обсудить и внести до конца этого года все необходимые конкретные предложения на этот счет. Уверен: депутаты Государственной думы поддержат такие поправки». Многие из перечисленных мер обсуждаются в экспертном сообществе не первый год. Однако впервые премьер их поддерживает, предлагает их публичное обсуждение с участием судей — корпорации, традиционно весьма закрытой, — и фактически гарантирует прохождение законодательных поправок в Госдуме. Это не похоже на простой предвыборный ход. Через несколько дней после публикации статьи «О наших экономических задачах» премьер говорил об улучшении делового климата и защите предпринимателей на инвестиционном форуме «Россия-2012». В том числе — о презумпции добросовестности бизнеса как принципе политики государства, о расширении участия предпринимателей в разработке законов и подзаконных актов. Путин сказал, что в ближайшее время в России появится уполномоченный по защите прав предпринимателей, который получит особый процессуальный статус, право представлять предпринимателей в суде и приостанавливать ведомственные нормативные акты. Будут усилены гарантии для бизнеса при рассмотрении административных споров в арбитражных судах. Общественные организации предпринимателей получат право подавать в суды иски в защиту интересов предпринимателей. Раньше столь многообещающих речей бизнес от Путина не слышал. Переговоры о ресурсах Четыре года назад слова о преодолении сырьевой зависимости звучали как пожелание, ныне они звучат как императив. Тому есть внешние и внутренние причины. О внешних Путин много говорит в своей статье — международная конкуренция никуда не исчезла, многие ее инструменты, сформировавшиеся еще в годы холодной войны, теперь направлены против России, а мир в целом выглядит менее мирным и предсказуемым, чем до кризиса. Внутренние причины дали себя знать на выборах депутатов Думы и на последовавших за выборами массовых митингах. Люди много чем недовольны, но ясно, что при низких темпах экономического роста это недовольство погасить трудно. Сырьевой экспорт высоких темпов уже не обеспечивает. Госкорпорации и большинство промышленных госкомпаний, цитируем Путина, «не стали ни глобально конкурентоспособными и высококапитализированными, ни даже устойчиво прибыльными». Значит, следует искать источники роста помимо госкапитализма. Через весь текст статьи «О наших экономических задачах» проходит вопрос: где взять ресурсы для развития? Это контрастирует с тоном обсуждения экономической проблематики, господствовавшим в речах государственных людей до кризиса. Тогда государство чувствовало, что ему ресурсов хватает, по крайней мере в сопоставлении с теми задачами, что оно себе ставило, и с теми вызовами, с которыми оно сталкивалось. Сейчас ресурсов — начиная с капитала и заканчивая кадрами — не хватает. Такой настрой основного кандидата в президенты вызывает оптимизм. Демократия и качественные институты, в конечном счете, начинаются с переговоров о том, сколько изымается ресурсов, как и у кого они изымаются, на какие общие цели используются. Взаимная изоляция государства и общества в минувшем десятилетии, если отбросить «медийные шумы», объяснялась тем, что государство могло решать свои проблемы без участия общества, а общество свои — без участия государства. Дальше так ехать невозможно, о чем, собственно, и пишет премьер. Путин не первый, кто в одном ряду рассуждает о макроэкономической стабильности, бюджетной политике и коррупции. До него это сделал Кудрин, заметивший однажды, что налоги нельзя снижать, так как в секторе госуправления очень много воруют. Зато премьер первым из лиц, облеченных властью, заговорил о том, что делать практически. Назвал цифры: по его мнению, ликвидация откатов позволит сэкономить 5–10% бюджета, или 1–2% ВВП ежегодно. И предложил ввести процедуру публичного обсуждения формата и стартовой цены всех госзакупок крупнее 1 млрд рублей. «Давайте задействуем на пользу обществу частный интерес фирм-поставщиков. Пусть они вместе с журналистами, вместе с заинтересованными общественными организациями привыкают обсуждать, современно ли заказываемое техническое решение, кто, какие фирмы могут успешно выполнить такой проект, наконец, за какие минимальные деньги это можно сделать». Тут надо отдать должное путинской гибкости. По сути, он собирается использовать схему, опробованную в проекте «Роспил» Алексея Навального. Кроме того, раньше государство хотело бороться с коррупцией самостоятельно, а к попыткам общества поучаствовать в этой борьбе относилось весьма ревниво. Теперь премьер сам приглашает общество в эту «святая святых». Политическое участие Нам уже приходилось высказывать мнение, что главный вопрос ближайших лет в том, как и кем будет обеспечено политическое участие граждан. Если судить по последним выступлениям Путина, он осознает значимость этого вопроса. Экономическая политика в том виде, как ее сейчас представляет премьер, предполагает резкое расширение пространства переговоров в широком смысле слова. Причем переговорные позиции бизнеса будут усилены через реформу правоохранительной системы и создание института уполномоченного по защите прав предпринимателей. Переговорные позиции общественных организаций — через публичное обсуждение госзакупок. В статье премьера есть несколько пунктов, где очевидна необходимость публичных переговоров. Это, например, вопросы о приоритетах промышленного развития и критериях их отбора, о развитии науки и образования. И это будут переговоры не по общеполитическим, а по профессиональным вопросам. Сейчас механизма таких переговоров не существует. Парламент и партийная система такой функции не выполняют. Ведомства окукливаются узкой тусовкой идейно близких им экспертов. На наш взгляд, важным механизмом политического, по сути, участия станут профессиональные сообщества, которым и предстоит продвигать свое видение промышленных приоритетов и будущего науки и образования. Как это будет происходить, мы уже можем представить. Осенью в Москве прошел митинг ученых с требованием не сокращать бюджеты федеральных фондов, выделяющих гранты на научные исследования, — РФФИ и РГНФ. «Будет в несколько раз — до 25 млрд рублей в 2018 году — увеличено финансирование государственных научных фондов, поддерживающих инициативные разработки научных коллективов. Размеры грантов должны быть сопоставимы с тем, что предоставляют своим ученым на Западе», — отвечает в своей статье Путин. Маловато, возражает премьеру на Polit.ru член Центрального совета профсоюза работников РАН Евгений Онищенко, надо бы миллиардов сто, тогда размер гранта станет сопоставимым. И подсказывает, где взять деньги: «В середине 2009 года, анализируя данные о контрактах по разным федеральным целевым программам Минобрнауки, я обнаружил, что расходы на разного рода аналитику, прогнозирование, мониторинг, пиар и прочее в интересах Минобрнауки выросли с 750 млн рублей в 2005 году до 4,2 млрд рублей в 2008 году. Бюджет РФФИ за это же время вырос примерно в два раза». Теперь в дело должно вступить публичное обсуждение закупок Минобрнауки — оно даст дополнительные аргументы для перераспределения средств, а заодно поможет немножко растрясти плотный клубок дружественных экспертов, сложившийся вокруг министерства и, говоря откровенно, мешающий содержательному обсуждению образовательной политики. Заметим, что Путин не изменяет своему стремлению строить широкие коалиции. В его экономической программе нашлось место и «креативному классу»: премьер отмечает, что класс этот будет увеличиваться по мере появления новых производств, роста производительности труда и общего экономического развития. Постсоветский консерватизм Понятно, почему со статьей «О наших экономических задачах» мало кто спорит содержательно. Есть авторы, которые, похоже, в принципе не признают факт международного разделения труда и международной конкуренции за центры производства добавленной стоимости, из которого в своих рассуждениях исходит премьер. Есть авторы, которые, во всем соглашаясь по сути, либо выражают сомнения в серьезности его намерений, либо риторически вопрошают: «Где вы были раньше, Владимир Владимирович?» Наконец, есть авторы, призывающие вовсе отложить экономические сюжеты и обратиться к назревшей, по их мнению, политической реформе. Кстати, близок к этим авторам Алексей Кудрин, который, комментируя статью Путина, говорит, что прежде всего требуется борьба с коррупцией, а ее обеспечит политическая конкуренция. Дело в том, что трудно «вбелую» оппонировать той программе, которую предлагает премьер, хотя, разумеется, все имеют право сомневаться в ее осуществимости. Призывы отказаться от промышленной политики и сокращать оборонные расходы ради чистоты экономической теории трудно истолковать иначе, как попытки оставить все как есть и в хозяйстве, и в обществе. От этого оппонирование порой выглядит даже и неприлично: «Весь раздел про образование и науку в экономической программе можно было вообще опустить», — замечает профессор РЭШ Константин Сонин в «Ведомостях». То есть российская наука, оказывается, не должна иметь никакого отношения к российской экономике. Владимир Путин был и остается политиком осторожным и хорошо чувствующим риски. Проект по продвижению Алексея Кудрина на пост премьера учитывает этот факт. Путин благодарен Кудрину за накопленный и сохраненный Стабфонд и за макроэкономическую стабильность. Возможно, после мая он посчитает приоритетными именно те качества, которыми обладает бывший министр финансов. И предпочтет сделать выбор в пользу «постсоветского консерватизма». Ни прошлая деятельность Кудрина в качестве министра финансов, ни его нынешние заявления не позволяют надеяться, что от «наших экономических задач» что-нибудь останется в практической политике, получи он власть. И еще одно обстоятельство: Кудрин очень популярен среди либеральных экономистов, влиятелен среди федеральной бюрократии. Но для среднего бизнеса и для значительной части региональных элит его фигура неприемлема. Какой бы выбор ни был сделан, возникшая полемика показывает, что премьерский пост не утратит политического значения после возвращения Путина в Кремль. Николай Силаев, Expert.ru
| ||
| Категория: Экономика и политика в Европе | Просмотров: 1655 | Добавил: tamin | Рейтинг: 0.0/0 | | ||
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи: Регистрация | Вход
Актуальные предложения | Все
